Я стоял в подъезде и смотрел на дождь. Дождь лил уже второй или третий день. Мама не пускала меня гулять.

 

Тогда я пообещал ей, что буду стоять в подъезде, а на улицу не пойду.

Я послушно напялил капюшон, резиновые сапоги и даже взял зонтик. Но стоять в таком виде на улице мне совершенно не хотелось. Гораздо интереснее было наблюдать за дождём из подъезда. На улице дождь был холодный, мокрый и противный. А здесь, в подъезде — шумный, большой, весёлый. Только его было плохо видно. Я всё время приоткрывал дверь — не настежь, а так, наполовину, и смотрел на дождь, придерживая дверь одной рукой или одной ногой. Вошёл дядя Паша со второго этажа.

— Ты чего тут делаешь? — спросил он, отряхиваясь и удивляясь.

— На дождь смотрю, — сказал я, опять приоткрывая дверь наполовину.

Дядя Паша стал смотреть вместе со мной. Он закурил и задумался.

Вошла Ольга Алексеевна, участковый врач.

— Вы что, ключ от квартиры забыли? Идёмте ко мне! — взволнованно обратилась она к дяде Паше, который курил и стряхивал пепел — туда, на улицу.

— Да... Нет, мы просто на дождь тут смотрим, с Лёвой! — подумав пару секунд, твёрдо отказался дядя Паша.

— Можно я с вами? — кокетливо спросила Ольга Алексеевна. Мы с дядей Пашей пожали плечами — мол, пожалуйста, подъезд общий. Ольга Алексеевна прислонилась к батарее и стала смотреть — то на дождь, то на дядю Пашу. Я пытался сосредоточиться. Эти двое, конечно, мне немного мешали — но с другой стороны, и дождь стал как-то повеселее. Он падал отвесно, как скала, в воздухе стояла мокрая пыль, и жёлтые листья превращались в текучую жёлтую труху, и текли потоком куда-то прочь.

— Просто кошмар! — вздохнула Ольга Алексеевна. — Столько больных! Все сморкаются, чихают! Тихий ужас!

— Ну почему же кошмар... — сказал дядя Паша. — Просто осень. — И зачем-то повторил: — Просто осень, и всё тут. Ну, мне пора.

 

Он выбросил сигарету, вежливо поклонился нам с Ольгой Алексеевной и медленными шагами поднялся на второй этаж.

— Просто осень, — повторила Ольга Алексеевна. — Простудишься! Хотя бы дверь закрой... Дует.

— Я на дождь смотрю, — повторил я. — Вы что, мне не верите?

— Верю-верю! — сказала Ольга Алексеевна и ещё раз заглянула туда, где второй или третий день падал бесконечный дождь. В подъезде было сумрачно, сыро и уютно. Вошёл Серёгин папа, шофёр.

— Вы что тут делаете? — спросил он. — Зачем дверь держите? Случилось что-то? «Скорую помощь» ждёте?

— Нет-нет! — сказала Ольга Алексеевна. — Мы на дождь смотрим!

— Чего-чего? — не понял Серёгин папа. — А... Гуляете?

— Смотрим! — сказала Ольга Алексеевна.

 

Серёгин папа тоже стал смотреть.

— Да... — сказал неопределённо. — Стихия!

 

Тут спустилась моя мама, в тапочках и в халате.

— Лёва! — строго сказала она. — Ты сказал: пять минут.

— Сейчас-сейчас, — виновато откликнулась Ольга Алексеевна. — Тут дождь. Мы просто смотрим. Как он идёт...

— А как он идёт? — удивилась моя мама. И тоже стала смотреть, подойдя к нам поближе.

 

Тут с последнего этажа спустился студент. Никто не знал, как его зовут, потому что он переехал недавно.

Студент решительно направился к двери.

— Вы куда? — с ужасом спросили все мы.

— Я туда! — сказал он и захлопнул за собой дверь. И исчез в дожде.

— Ну ладно! — сказала моя мама. — Погуляли, и хватит.

— Ой, мне тоже пора! — спохватилась Ольга Алексеевна.

 

А Серёгин папа просто молча затопал наверх.

Но я открыл дверь и снова стал смотреть на дождь. За это время он изменился. Потемнел. Или позеленел?

Это люди включили фонари.

— Я ещё посмотрю! — прошептал я. — А вы идите...

— Может, ему стул принести? — посоветовалась с мамой Ольга Алексеевна.

— Может, ему подзатыльник дать? — ответила мама. — Сколько можно моё терпение испытывать? Ну, нельзя сейчас гулять, русским языком же сказала...

— Да ладно, пусть смотрит... Всё-таки свежий воздух... — попросила вместо меня Ольга Алексеевна.

 

И я опять остался один. Вместе с дождём. Он как-то облегчённо вздохнул и постепенно стал уменьшаться. А потом совсем уменьшился. Я натянул капюшон и вышел на улицу. Стемнело почти совсем — зажглись окна в нашем доме. Но дождя не было.

— Спасибо! — сказал я. Гулять мне оставалось, наверное, минуты две.

— Пожалуйста! — вздохнул дождь.

 

И под фонарём пробежала кошка. Быстрая, как жизнь.